Похотливые мысли или шрам от холодного поцелуя

Полет, бесконечно долгий полет. Он помнил только часть себя. Его разум раскололся на тысячи кусочков, и каждый кусочек пытался сказать, что он это я, а я это он. Но я ведь знаю, что это морок, и придумали его демоны из Преисподней. Им нужна моя душа. Ведь давно я продал ее. Подписал договор собственной кровью или это была кровь кого-то другого. Да какая разница. Сейчас рассудок вернется. Все кусочки соберутся в одно целое. Это целое поглотит меня. Опять оно будет диктовать странные условия. Тьма. Улица, холодно, с неба падают мертвые мухи, странно, почему люди называют их снегом. В ушах застыл звон от музыки, которая лилась из маленьких капелек-наушников. В кармане легко прощупывалась струна от гитары. Хорошая струна, толстая и очень прочная. Она не режет глотку, а просто душит. Хотя ее прошлый владелец перебирал ее пальцами.

Странно, но я чувствую, что струна еще помнит прикосновения к его шее. Она тоже умеет говорить, хотя слышу ее только я. Или это демон, который живет в ней?

Мысли бежали неспешно. Мимо проходили люди, самые обычные зимние люди.

Все они шли домой, все спешили к столу на свои маленькие кухоньки, что бы там набить свой желудок, потом будут смотреть свои цветные ящики, смеяться, корчить серьезные лица и говорить, что завтра будет теплее и цены на хлеб опять прыгнут вверх. А когда ночь полностью окутает их, они будут в муках совокупляться в своих постелях и лелеять надежду, что все это любовь, прекрасно зная, что любви нет вообще, и только грязная, первобытная похоть будет диктовать им все новые и новые условия.

Но вот и долгожданный момент, улица почти опустела, только последние прохожие бегут домой. И среди общей массы видно только одну, видно не по одежде, не по прическе или миловидному лицу или фигуре. Это аура, она светится, сияет разными красками. Эти краски - питание для демона, который давно поселился в этой струне или же это моя душа глубоко упрятана туда, черная, с красными разводами от крови?

Проходя мимо, все оставляют свой едва уловимый запах. От нее я чувствую даже сюда запах ванили, смеха, маминых ласк, приятных слов и восторженных глаз сокурсников. Закрываю глаза, иду по запаху, как гончая. Струна начинает краснеть в предвкушении отличной белой кожи, крови цвета маков и боли, много боли и отчаянья, черного отчаянья, черного как самый бездонный колодец из которого нет выхода. Она все еще идет, дышит, думает. Хотя через несколько минут мысли уйдут вместе с дыханием. А врачи, приехавшие на вызов какой-нибудь старушки которая обнаружит ее в своем подъезде дадут заключение. И бумажка ляжет на стол родных и будет гореть страшными словами. "Смерть наступила от асфиксии".

Потом приедет милиция и будет спрашивать. Были ли у нее враги или завистники? Употребляла ли она наркотики? Хотя все будет и так понятно, что врагов и завистников у нее никогда не было и в ближайшее время не предвиделось и что это не должно было произойти с ней. Ведь она такая добрая и такая отзывчивая, что ей только жить и жить и вообще, как это глупо.

И слезы обильно оросят землю на ее похоронах. И все будут ее помнить наверное целых два месяца, потом забудут, как забывают все, что было.

Но мысли в сторону! Вот уже подъезд открыл свою беззубую пасть и готов поглотить всех кто зайдет в него. Застучали каблуки по кафельному полу, ее рука сама по привычке тянулась к кнопке лифта, когда дыхание перехватило, и железная струна сдавила горло. Когда все кончилось через пару минут, я развернул ее, долго смотрел в глаза. Где-то давно прочитал, что мозг после смерти живет сорок секунд. Как мало! Тело уже не дергалось в конвульсиях и ногти не ломались о железную преграду, которая стала плотиной на пути живительного воздуха к легким, которые минуту назад еще горели огнем. И мозг кричал, а сердце учащенно билось, а воздуха все не было и появится ему уже в этой груди увы не суждено было.

Но глаза, глаза, они просили, умоляли, а душа уже ушла демону на прокорм.

Струна послала странные флюиды, их можно было расценить, как благодарность, а может и как просьбу. Хотя понять чего конкретно от меня он хочет, я не мог никогда.

А ведь ночь только началась. Только она приносит удовлетворение в полной мере, когда можно наслаждаться жизнями людей. Самому выбирать, кто следующий и в тот же миг передумывать, отпускать. В уши опять полилась серебренным ручейком музыка. Это была поистине райская музыка, если конечно в раю есть музыка. С каждой новой душой отданной на прокорм жадной и голодной струне, просыпался азарт. Но нельзя отдаваться ему полностью, меня и так ищут по всему городу. Слишком непомерный стал аппетит у маленького демона, слишком много он хочет. Хотя, я то знаю, что истинное лакомство для него это я. И он уже ждет, когда я не выдержу этого груза и сам отдам себя на алтарь его голода.

Сегодняшняя охота принесла мне еще три души. Но по сравнению с первой они были пресными и низкокачественные. Хотя откуда у привокзальных проституток чистые помыслы и красивые ауры? Когда смотрел на них, в их душах видел только лицо президента Америки которое улыбается с зеленой бумажки и еще злость к своим сутенерам, и жизни в целом.

А ведь этот Президент, как и другие СИЛЬНЫЕ мира сего, тоже продали душу Дьяволу. Только пожрал их алчный демон Власти. Странно, что когда эти девушки отдавали мне свои жизни, они даже испытывали благодарность, за то, что я прекратил их и без того жалкое существование.

Уже утро, я уже дома, струна жирным удавом развалилась на полке и видимо переваривает все то, что успела взять этой ночью. Мысли бегают в голове мириадами красных муравьев. Лица, слова, звуки, все смешалось в одном. Треск, крики, рыдания, руки и пальцы, тянущиеся ко мне из под земли. Опять мрак, темно, веки сомкнулись, и разомкнуть мне их не под силу. Не могу пошевелить руками и ногами. Что со мной? Где я опять? Это все происки Дьявола, он хочет мою душу.

Мир опять разорвался на тысячи кусочков, и они больно впились в мой мозг. Я попытался закричать. Крик, тысячи глоток - это кричат те, кто не смог кричать, когда железо обнимало их, и души опускались на самое дно преисподней.

Лица, глаза, все искажено болью и ненавистью ко мне и всему живому. Я кричу в унисон им, пытаясь перекричать их страшные голоса.

Звуки уносит в трубу моего сознания. Но теперь я вижу свет - это туннель, я знаю, я всегда верил, что смогу пойти по нему вверх, а не вниз. Значит, я вырвался из ада. Значит, Бог увидел меня и простил. Свет все ближе и ближе. Он приближается с безумной скоростью. Вот конец мучениям. Но вместе со светом в мое сознание ворвалось странное и красивое лицо. Это ведь ангел, он призван оберегать меня от черного провала который ведет в Царство Ужаса и Боли.

Да, я почти свободен! Губы открылись, но вместо ангельского голоса в мои уши ворвался самый обычный голос, да, да и еще раз да!! Самый обычный человеческий голос. Никогда не думал, что ангелы могут говорить как люди.

И тут до меня стал доходить смысл всего сказанного. Сознание уже трещит по шву от услышанного.

- Гарм, вы опять кричали во сне, сейчас я сделаю вам укол и все пройдет.

Душа медленно вылетала из тела. Человек лежал в комнате обитой мягкими матрасами и был закован в смирительную рубашку, а над ним склонилась медсестра с наполненным шприцем.

Вот он свет, вечный свет который не сменится тьмой. И сознание не успев разлететься на мелкие кусочки потухло навсегда.

Послесловие: В эту ночь в аду был самый большой пир за последние 600 лет, а причиной веселья стал сам Антихрист который вырвался из плена Земли. На троне сидел Сатана, а по правую руку от него словно изваяние сидел Он.

Глаза его были закрыты, он не слышал звуков, тостов в честь его благополучного возвращения и музыки. Не видел девиц танцующих перед ним. Тело его было здесь, но душа давно была с Ангелом, и только смерть могла оторвать его от созерцания ее синих глаз.