Сегодня, 3 февраля, исполняется ровно 115 лет со дня рождения поэтессы и журналистки Елены Ширман.

Елена Михайловна родилась в Ростове-на-Дону в семье штурмана торгового флота Михаила Вульфовича Ширмана. Ее мама, Любовь Абрамовна Ширман, работала учительницей, впоследствии окончила Археологический институт и работала библиотекарем в музее, была членом-учредителем и членом правления Северо-Кавказского краевого общества археологии, истории и этнографии в донской столице.

Особняк семьи Ширман располагался на улице Пушкинской, дом №154. Доходный дом М. В. Ширмана располагался на Ворошиловском проспекте, 16; доходный дом деда — Абрама Нохимовича Фрумсона — находился на Казанской улице, № 76 (впоследствии здание телеграфа).

Елена Ширман с детства сочиняла стихи, увлекалась рисованием, метко стреляла, за что ее прозвали Соколиный Глаз. После школы пошла в библиотечный техникум. Работала в библиотеке, вела культпросветработу на селе, была учетчицей в бригаде трактористов.

В 1933 году после окончания литературного факультета Ростовского пединститута она начала работать в библиотеке, занималась сбором фольклора и продолжала литературную деятельность.

С 1937 по 1941 годы училась в Литературном институте имени Горького (творческий семинар Ильи Сельвинского, в котором вместе с ней были П. Коган, М. Кульчицкий, Б. Слуцкий, А. Яшин и др.). С начала Великой Отечественной войны Е. Ширман — редактор выходившей в Ростове агитгазеты «Прямой наводкой», где печатались многие ее боевые сатирические стихотворения. Писала агитационные листовки и открытки. В 1942 году был издан стихотворный сборник Е. Ширман «Бойцу Н-ской части».

Летом 1942 года в составе выездной редакции ростовской газеты «Молот» Ширман выехала в один из районов области. Там в станице Ремонтной она была схвачена гитлеровцами со всеми материалами редакции и расстреляна.

Детям

Всё резче графика у глаз,
Всё гуще проседи мазня,
А дочь моя не родилась,
И нету сына у меня.

И голос нежности моей
Жужжит томительно и зло,
Как шмель в оконное стекло
В июльской духоте ночей.

И в темноте проснувшись, вдруг -
Всей грудью чувствовать — вот тут -
Затылка невесомый пух
И детских пальцев теплоту...

А утром — настежь! — окна в сад!
И слушать в гомоне ветвей
Не выдуманных мной детей
Всамделишные голоса.