В центральной городской больнице Азова умерла 20-летняя Валерия Татарова. Молодая женщина была беременна и почувствовала себя плохо. Когда ее госпитализировали, выяснилось, что ребенок в утробе матери уже мертв. Но после кесарева женщине стремительно становилось хуже. Родственники считают, что к тому времени произошла сильная интоксикация организма, и винят во всем врачей. Сейчас они ожидают экспертизу, которая должна определить причину смерти. Сестра умершей, Яна, согласилась рассказать историю.

Валерия — воспитанница азовского детского дома. После выпуска познакомилась с парнем, завязались отношения. Молодые люди жили вместе, семьей. В 20 лет Лера забеременела. Родственники говорят, у нее были проблемы с почками, но на сохранение в больницу ее не клали.

В начале января Лера, которая к этому моменту была на 7 месяце беременности, заболела. Она начала задыхаться, вызвала скорую помощь. Как рассказывает ее сестра Яна, молодую женщину предложили госпитализировать сразу с диагнозом коронавирус — так будто бы пошутил фельдшер. Лера действительно кашляла, но была у врача накануне. Тот не увидел ничего критичного и посоветовал не переживать.

Валерии было всего 20 лет.

От госпитализации Валерия отказалась. Но спустя некоторое время снова почувствовала себя нехорошо.

— Ей стало очень плохо, она перестала чувствовать ребенка, очень сильно задыхалась и не могла сходить в туалет. Скорая забрала ее в больницу, ее положили в инфекционное отделение, но сказали, что без теста на коронавирус делать с ней ничего не будут, — рассказывает сестра умершей Яна.

Вечером Валерия в слезах позвонила родным, сказала, что не может дышать, что ее кладут под ИВЛ и больше она не сможет ни с кем созваниваться. Родные поехали в больницу, но к Валерии их не пустили.

— Мы прождали сутки, потом сестра сделали операцию, извлекли уже мертвого ребенка и сказали, что сама Лера в тяжелом состоянии, — продолжает Яна.

Молодая женщина была на 7-м месяце беременности.

Через несколько часов родным позвонили и сказали: Лера умерла.

— Потом мы долго искали ее тело, объездили все морги Азова и Ростова. Потом начали искать тело ребенка… Был ли у Леры коронавирус или нет, нам так четко и не ответили. Патологоанатом в разговоре с нами сказал, что Леру можно было спасти, но нужно было действовать быстро, — вздыхает сестра.

Родственники считают, все дело в том, что Лере должны были сделать кесарево сечение раньше, и винят врачей. Сами медики уверены: гибель плода не сыграла существенной роли в ухудшении состояния Валерии, а причина гибели — в сильной интоксикации из-за вируса.

Заместитель главврача по акушерству и гинекологии ЦГБ Азова Марианна Милевская рассказала «Блокнот Ростов» свою версию произошедшего.

Марианна Милевская.

Валерия наблюдалась в женской консультации. На почки она действительно жаловалась. Но после обследований никаких серьезных отклонений не было обнаружено ни по анализам, ни по УЗИ. И диагноз хронический пиелонефрит, который ставили под вопросом, сняли.

Валерия стояла на учете по беременности, у нее были свои особенности, но ничего настораживающего не было.

— У нее низкая степень рисков, первая беременность, 20 лет — никаких показаний, чтобы класть ее на сохранение, не было, — говорит Милевская.

26 декабря Валерия последний раз была на приеме у гинеколога, ее ничего не беспокоило. 12 января ей назначили повторный визит.

— Перед Новым годом у нее начался кашель. Она обратилась к ЛОРу. Тот поставил трахеит, выписал лечение, но она его не выполняла. Правда, и ничего страшного доктор тогда не увидел. 2 января ей стало хуже. Появилась одышка. Она вызвала скорую помощь, но отказалась от госпитализации. Ей назначили антибиотики, которые она не принимала. Это выяснилось после разговора с ней, когда ее привезли, — продолжает Милевская.

После Нового года Валерия почувствовала себя плохо.

В ночь с 5 на 6 января Валерии снова стало плохо. Скорая помощь привезла ее в азовскую ЦГБ — в реанимацию при инфекционном отделении.

— У нас нет терапии. Всех с подозрением на пневмонию кладут в инфекцию. Поскольку она была беременная, то вызвали акушера-гинеколога. Тогда и выяснилось, что больше суток она не ощущает шевеление плода. Сделали УЗИ, сердце ребенка не прослушивалось, но признаков распада плода не было, — говорит Милевская.

Как говорят медики, ребенок погиб от эндотоксикоза — интоксикации, связанной с тяжелым воспалением легких и кислородной недостаточности. Скорее всего, воспаление было вирусным, и организм матери боролся за свое существование, избавляясь от всего «лишнего».

Ситуация была непростая Валерию стали готовить к родам.

— Сначала специалисты рекомендовали подождать с родоразрешением, пока состояние ее не стабилизируется. Но она стала быстро истощаться, дыхательная недостаточность наростала, были признаки отека легких из-за тотальной полисегментарной пневмонии. Фактически здоровой легочной ткани не было — это подтверждал и рентген, — рассказывает Милевская.

Вирусная пневмония, которую поставили Валерии, развилась стремительно. Врачи приняли решение делать кесарево сечение — подумали, если избавить женщину от мертвого плода, ее состояние может улучшиться. Лера к тому времени уже была на ИВЛ. Кесарево прошло без сложностей, но болезнь прогрессировала, развилась полиорганная недостаточность. Валерия скончалась за считанные часы.

Как говорит замглавврача, мазки на коронавирус пришли отрицательные. С одной стороны, тест мог ошибиться, с другой — это могла быть пневмония, вызванная другим вирусом, считают врачи.

ЦГБ Азова.

— При заполнении документов погибшая указала среди своих родственников мать. Но сама она была из детдома, не знаю, какие у них с матерью были взаимоотношения… Мы сразу сказали им, что тела матери и ребенка находятся в Батайске, почему они говорят, что их разыскивали, неизвестно, — говорит Милевская.

Причину гибели сейчас определяет экспертиза, но пневмония там точно была, заключает она.

Директор детского дома, в котором воспитывалась Валерия, Елена Байер, считает, что не все в истории однозначно.

— Эта новость о трагедии просто меня убила. Думаю, ее все-таки нужно было положить на сохранение. В этой истории много темных пятен. Говорят, ей сделали какой-то укол, когда она ехала в скорой помощи, и она стала задыхаться после него. Но разбираться во всем должны компетентные органы. Что я точно хочу сказать, что когда молодая женщина оказывается в таком положении, она должна обращаться во все службы, а не ждать, пока случится страшное, — сказала директор детского дома, в котором воспитывалась Валерия, Елена Байер.

Родные уверены: медики сделали не все, что могли.

— Нам сказали, что экспертизу ждать около полутора месяцев. Говорят, врачам все равно все сойдет с рук, — вздыхает Яна.

Пока эксперты проводят разбирательство, родственники собираются обратиться в прокуратуру и следком.